Ребята, не переживайте, я буду жертвовать!

(К 80-летнему юбилею Б. Н. Каталымова)

Вопрос для знатоков шахматной истории: «Назовите имя первого чемпиона мира среди юношей по шахматам?» - «Правильно, Борислав Ивков.

А теперь ответьте, кто должен был представлять СССР на этом чемпионате (Бирмингем, 1951)?» Боюсь, что правильного ответа не дождаться. Поэтому сообщаю: Каталымов Борис Николаевич! Хотите верьте, хотите нет. Только новый виток обострения «холодной войны» помешал тогда 19-летнему юноше принять участие в этом историческом турнире. И кто знает, как могла сложиться в этом случае его шахматная судьба? Не будем гадать. Но уже сам факт, что малоизвестному львовскому кандидату в мастера (мастера тогда были наперечет!) было доверено защищать цвета шахматной сверхдержавы, говорит о многом.

О своей львовской юности и друзьях Борис Николаевич никогда особо не распостранялся. Только когда в знаменитой «черной серии» «Выдающиеся шахматисты мира» вышел сборник партий и биографический очерк «Леонид Штейн» я не без удивления прочел следующие строки. «Леонид (Штейн) был младшим в сложившимся постепенно шахматном квартете. Ефим Ротштейн – старше на год, Борис Каталымов – на два, Игорь Семененко – на три. Им было мало турниров во Дворце пионеров, они ходили играть и в городской клуб, а еще нередко собирались вместе на квартире у кого-нибудь из четверых, где время пролетало и вовсе незаметно: то разбор сыгранной кем-то турнирной партии, то бесконечный «блиц со звоном», который прекращался затемно, да и то только после вмешательства старших».

Двумя-тремя годами раньше выхода монографии во время проходившего в Алма-Ате чемпионата СССР среди молодых мастеров  любители шахмат не могли понять почему так тепло общаются между собой всемирно известный (уже тогда!) львовянин Виктор Карт (он опекал на турнире Адриана Михальчишина) и алматинский мастер? Теперь кое-что становилось ясным.

Для меня как и для многих начинающих того времени знакомство прошло по вполне стандартному сценарию… Впервые в жизни мы с друзьями (и конечно, совершенно случайно!) попали на сеанс одновременной игры, проходивший (сейчас в это трудно поверить) в один из будних дней в нашей школе. Рано поседевший мужчина в темно-синем костюме, светлой рубашке без галстука доброжелательно объявил с характерным грассированием: «Меня пригласили, для того чтобы вы убедились так ли сильно я играю…» Втроем мы кое-как сумели получить от организаторов, в роли администраторов выступали ученики старших классов, одну единственную доску на троих.  Неожиданно мой товарищ прошептал: «Братцы, да это же Каталымов!»

Известного и порой необходимого клише: «Писать о нем и трудно и легко», когда речь идет о любой незаурядной личности, пожалуй, не избежать и сейчас. Почему легко, это понятно: многое из того что было показателем успеха в том обществе, в котором прошла большая часть его жизни – высшее образование, спортивная карьера, успешная тренерская, затем административная и, снова тренерская, но уже за рубежом деятельность.  О признании и уважении в обществе говорить не приходится. Все помнят, каким почетом были окружены сильные шахматисты «тогда» в отличие от «сегодня».  Для любого советского человека это было более чем… Светлого, таким образом, в жизни было, есть и, разумеется еще будет с избытком. Прекрасная семья, сыновья, внуки, а теперь надо полагать, в недалеком будущем и правнуки.

Забыть, обойти молчанием как водится в «юбилейных» статьях острые углы…  Ан нет! Вряд ли подобное понравится Б. Н., привыкшему с молодых лет идти торной дорогой и не искать компромиссов. Потому и трудно… Просматривая его партии, не пытайтесь найти следы «договорняка» или «сплава», понятий, увы, ставших неизменными составляющими значительного числа (чуть не написал: «подавляющего большинства» и, возможно, не сильно бы ошибся)  международных и внутренних турниров. Игра до голых королей, игра только на победу! Скольких очков и призовых мест не досчитался он в погоне за призрачной «синей птицей»  удачи!

Принципиальность плюс нежелание (неумение) искать обходных путей не только за шахматной доской, но и в жизни приводили частенько к конфликтным ситуациям. В 1979 году сборная Казахской ССР категорически выступила против того чтобы в составе команды на Спартакиаде народов СССР находился безусловно сильнейший на тот момент шахматист республики. Ничего не напоминает? Не правда ли ситуация один в один напоминает исключение Ботвинника из сборной Союза перед Олимпиадой в Хельсинки. Знатоки могут припомнить, что разъяренный чемпион для «наведения порядка в доме» выиграл очередной чемпионат страны, убедительно (4:1) обыграв в нем «мятежную» сборную. Теперь, наверное, несложно догадаться, чем закончился очередной чемпионат Казахстана? Марафонский (22! шахматиста) забег в яростной борьбе, опередив ряд мастеров, среди которых были будущие гроссмейстеры Владимиров, Зильберман, Темирбаев и др., выигрывает один из самых возрастных его участников!

«Террор» против молодых коллег продолжался еще добрых полтора десятка лет! Последний раз ветеран, обыграв по привычке в чемпионате страны сборную уже суверенного Казахстана, защищал цвета страны в командном чемпионате Азии 1995 года (Сингапур)! Именно здесь во время вечернего собрания команды он «успокаивал» своих молодых коллег среди которых между прочим были Ткачев, Кажгалеев, Коцур и др.: «Ребята, не переживайте, я буду жертвовать!» По свидетельству капитана той команды: ветеран по возрасту (но не по игре) своей заряженностью на борьбу и готовностью играть «до последнего патрона» в интересах команды любую позицию подавал пример своим товарищам, годившимся ему во внуки.

Как и большинство коллег своего поколения, мысли свои выражал в предельно ясной доступной форме классическим литературным языком. Правда, своеобразие их порой вводило собеседника в легкий ступор. Как сейчас помню, обозрев слушателей лучезарным взглядом, мэтр неожиданно выдавал перл следующего рода: «Ну и мастера у нас в Казахстане!» Выдержав паузу и, убедившись, что внимание приковано к нему и аудитория с нетерпением ожидает логического завершения, следовало парадоксальное: «Хочу водку пью! Хочу короля ослаблю!» … Немая сцена… Сам, к слову сказать, не только не злоупотреблял, но и, что называется, не был даже замечен. И вообще даже по сей день – словно иллюстрация на предмет «здорового образа жизни». В легкой и ветровке и с какой-то немыслимой холщовой сумкой ранним весенним (осенним) утром встречаю его на автобусной остановке. «Здравствуйте! Вы куда?» - «На дачу» («С дачи»). Во время проведения турниров не без гордости потчует помидорами и огурцами. Вы уже догадались откуда.

Окончив институт, геологоразведочный факультет, по распределению (кто из молодых читателей сможет сразу сказать, что это за зверь такой «распределение»?)  попал сначала в Караганду, потом перебрался в Алма-Ату. А первые чемпионские титулы Казахской тогда ССР доставались в упорной борьбе с представителями еще довоенных и послевоенных казахстанских (и советских) шахмат, главным из которых был Анатолий Гаврилович Уфимцев. Да-да тот самый, отец одноименной защиты. И вплоть до конца 60-х годов с переменным успехом  сражались они за право возглавлять сборную республики на внутрисоюзных командных форумах. Лучшим стало 8-е место Казахстана на спартакиаде народов СССР 1967 года, а об уровне этого командного турнира свидетельствует хотя бы тот  факт, что сборная Армении, например, была далеко позади…  И это считалось в порядке вещей.

Знаком был и с другим дебютным родоначальником. В ранней львовской еще юности прослушал курс лекций Алексея Павловича Сокольского: был очарован, пленен  и стал навеки почитателем методической, тренерской и прочих методик БОЛЬШОГО МАСТЕРА. Многое перенял и с успехом применил позже, когда окончательно перешел на шахматно-преподавательскую стезю. Дань уважения единственному первому и последнему УЧИТЕЛЮ, а других Борис Николаевич и не припомнит, рос всегда самоучкой, выражалась в применении дебюта Сокольского. Своеобразие возникающих позиций  пришлось по вкусу молодому мастеру, большому любителю пострелять порой из «кривого ружья».

А за доской как лидеру сборной Казахстана пришлось переиграть со всей (или почти всей) мировой элитой. Страна проживания у ней на тот момент была одна. Спасский, Керес, Бронштейн, Карпов – всех не перечислишь… Был достаточно амбициозен и проигрывать не любил. Про его игровой стиль и зачастую вытекающие из него результаты в ответственных турнирах говорить не стану, а лучше сошлюсь на классиков. Слова Тарраша о Чигорине: «Часто играл он с огромной силой. Случалось, что его ходы были плохи, но слабыми они не были никогда… никакая самокритика не уменьшала его уверенности в себе, и он обычно был убежден, что его позиция хороша и партия должна быть выиграна…» применимы и к нему, в чем неоднократно приходилось убеждаться, наблюдая за анализом сыгранных мэтром партий.

Убедить его в том, что позиция его была плоха не представлялось возможным, совместный разбор партии мог длиться часами, приводились все новые и новые головокружительные варианты. Надо ли говорить о том, что конечный результат вообще не принимался во внимание? Вспоминаю один из таких совместных анализов в гостиничном номере. Только, что сыграна партия Каталымов-Юртаев. В роли зрителей выступаем мы с мастером Татьяной Сергеевой. В заурядном турнире с копеечными призами Леня не пожалел и применил сильную новинку в своей любимой «старухе». С лица победителя не сходит довольная улыбка, ведь перед этим Б. Н. одержал победу и счастливо спасся в нескольких партиях подряд. «Смотри, Таня, здесь у меня было выиграно! – Б. Н. как всегда полон оптимизма, несмотря на то, что в эндшпиле при материальном равенстве у него полностью запатован король.  «Ну конечно, Борис Николаевич!» - несколькими точными и энергичными ходами Леонид доказывает обратное. Стук фигур и обоюдные словесные уколы продолжаются еще пару часов…

«Единственное, что мешает практическим успехам Чигорина – это стремление создавать в каждой своей партии бессмертный памятник шахматного искусства, не учитывая ни своего положения в турнире, ни психологии куда более практично рассчитывающих противников. Эта черта Чигорина стоила ему большого количества очков и еще гораздо большего – полуочков!» А это уже Рихард Тейхман. И пусть не бессмертные памятники, но партии, оставшиеся в памяти не одного поколения удавались! Посмотрите хотя бы миниатюру Каталымов-Иливицкий, она кочует из одного пособия в другое вот уже на протяжении полувека!

Свои любимые варианты французской, сицилианской, индийских построений с движением пешки «g» и многие-многие другие знал «от и до». Преобладали построения с нестандартным рисунком, где оппоненту с первых же ходов предлагалось проявить самостоятельность и нестандартность мышления. Между прочим, на одном из занятий склонял своих учеников к загадочному и малоизвестному тогда «берлину». Паша Коцур во время одного из недавних рапидов хитро улыбаясь сказал: «Я этот вариант анализировал двадцать лет назад, а Б. Н. этого не знал и попался!» Речь шла о каком-то малоизвестном продолжении во французской защите – любимом начале Б. Н., где ему известны все ходы и выходы, так что скорей, наоборот, заманивал молодого (теперь, впрочем, уже немолодого) Коцура, в «лабиринты Минотавра», рассчитывая на известную только ему одному путеводную «нить Ариадны».

Об успехах на тренерском поприще писать можно без конца. Но с моей точки зрения, лучшие свои «произведения» Б. Н. выдал до отъезда в 1980 году на работу в экзотическое Мали. Гордость его составляли ученицы, хотя мне трудно судить о силе их игры. Думаю, она была достаточно высока. Но не это было главное, те, кто помнит, не даст мне соврать. Самые красивые юные шахматистки приезжали на внутрисоюзные («спартаковские», девичьи чемпионаты СССР, молодежные игры и др.) соревнования под непосредственной опекой Б. Н. !

Десятилетия спустя: «Будете играть в турнире, Борис Николаевич? – звоню я ему поздним вечером. – Хотел бы, но надо отпроситься у начальства». Группы учеников в городском дворце школьников Б. Н. ведет и по сегодняшний день.

Хотя и не оригинален, но я (как и многие другие в подобных случаях) умышленно не стал подробно останавливаться на турнирном пути нашего героя. Одно перечисление всевозможных полуфиналов, финалов, чемпионатов, первенств каждый из которых отдельная история, займет не одну страницу. «Chess Base» справится с этим на порядок лучше автора, интересующихся чисто шахматной и статистической составляющими адресую туда.

Когда писал статью, хотел вставить: «о таких шахматистах сейчас возможно написать – поспешил  родиться. Появись он на свет четырьмя (а лучше пятью!) десятками позже – получили качества Б. Н. нужное применение и имели бы мы еще одного нестандартного боевитейшего гроссмейстера уровня Морозевича-Топалова! И т. д. и т. п.» Пробежал сей пассажик глазами еще раз, подумал, вспомнил  и … вычеркнул!

Многая лета Вам, Б.Н.!

Смотрите также: фотографии из личного архива Каталымова Б.Н

Сергей Ким

Назад | Все новости | Вперед